Содержание → ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ → Часть 2
К началу ноября мой отец, говоря его же словами, «уверенно ковылял на своих двоих». Когда Бакли его подначивал, он даже мог сделать судорожный скачок: если ребенок заливался радостным смехом, стоило ли беспокоиться, как убого и жалко это выглядело со стороны, в глазах моей мамы. За исключением Бакли, всем была памятна надвигающаяся дата: первая годовщина.
Прохладными осенними вечерами отец выходил на задний двор с Бакли и Холидеем. Он усаживался на старую чугунную скамью и клал вытянутую ногу на бесполезную решетку для чистки подошв, которую выискала бабушка Линн в одном из антикварных салонов Мэриленда.
Бакли подбрасывал писклявую резиновую игрушку, а Холидей кидался ее ловить. Мой папа наслаждался подвижной игрой своего пятилетнего сына и заливистым детским смехом. Холидей то и дело сбивал Бакли с ног и лизал щеки длинным розовым языком. Одна лишь мысль не давала отцу покоя: этого ребенка, этого чудесного мальчугана, тоже могут у него отнять.
В силу целого ряда причин, к которым теперь добавилась травма, он взял длительный отпуск. Его начальника словно подменили, так же как и рядовых сотрудников. Мимо кабинета, в котором работал мой отец, все ходили на цыпочках, избегая приближаться к его столу: можно было подумать, они берегут себя, чтобы не заразиться. Никто не интересовался его состоянием; все бы предпочли, чтобы он сложил свои горести в папку и сдал в архив, с глаз долой. Но он регулярно являлся в офис, и начальник был только рад предоставить ему неделю отдыха, потом еще одну, да хоть целый месяц, если будет такая необходимость. Отец решил, будто это ему награда за то, что он никогда не опаздывал и не отказывался от сверхурочной работы. Так или иначе, он теперь не искал встречи с мистером Гарви и старался выбросить его из головы. Даже фамилию эту не упоминал — разве что в своем блокноте, тщательно спрятанном в мастерской. «Мне нужно сделать передышку, доченька, — писал он. — Нужно обдумать, как его прижать. Пойми меня».
Он задумал выйти на службу второго декабря, после Дня благодарения. В годовщину моей гибели ему хотелось быть на рабочем месте. Заниматься делом, наверстывать упущенное, общаться с людьми, чтобы хоть как-то отвлечься. А если уж совсем честно — чтобы не находиться рядом с моей мамой. Как доплыть до ее острова, как до нее дотянуться… Разрыв только увеличивался: вся ее сущность восставала против домашнего уклада, а его сущность стремилась в дом. Он поставил себе целью набраться сил и возобновить слежку за мистером Гарви. Искать виновного было все же легче, чем суммировать растущие столбцы своих потерь.
На День благодарения ожидался приезд бабушки Линн. Моя сестра истово соблюдала правила ухода за своей внешностью, которые содержались в бабушкиных письмах. Лишь на первых порах она поеживалась, когда закрывала глаза кружками свежего огурца («снимает припухлость век»), делала маску из овсянки («очищает поры, уменьшает жирность кожи») или наносила на волосы яичный желток («придает живой блеск»). На это уходило столько продуктов, что мама даже посмеялась, а потом подумала, не заняться ли ей тем же. Впрочем, идея тут же улетучилась: мамиными мыслями всецело завладел Лен, но не потому, что она его любила, а потому, что не знала других способов забыться.
Как-то раз, за две недели до приезда бабушки Линн, мои папа и брат вышли во двор с собакой. Бакли и Холидей начали беситься среди огромных куч сухих дубовых листьев.
— Полегче, Бак, — предостерег папа. — Он тебя тяпнет за ногу.
Так и вышло.
И тут моему папе захотелось испытать свои силы.
— Поглядим, сможет ли старик-отец покатать тебя на закорках, пока ты еще не вымахал с него ростом.
В желанном уединении нашего дворика, преодолевая неловкость и зная, что, случись ему упасть, свидетелями будут только любящие сын и пес, мой папа напряг все свои силы, чтобы восстановить былую легкость в отношениях с младшим ребенком. Бакли забрался на чугунную скамью, а папа, со словами «ну-ка хватайся за шею и прыгай мне на спину», слегка пригнулся, хотя был далеко не уверен, что может сдвинуться с места, — я у себя на небесах затаила дыхание и сложила пальцы крестиком. Что было на кукурузном поле, то прошло, а теперь отец стал в моих глазах героем: он по крупицам собирал нормальную жизнь, превозмогая недуг, чтобы только вернуть из прошлого такие минуты.
Закладки
- Они неловко переминались с ноги на ногу, пока Сэмюел разглядывал…
- В этом закутке было душно и сыро; ванну разъедали вековые…
- — Посмотрим. Так сбылась моя несбыточная надежда: увидеть их…
- — Ах да, простите, не узнала. — Вы и не обязаны всех узнавать,…
- Утром Рут вскочила раньше всех. На слете юных талантов…
- — Железная дорога, Сюзи, — сказала папа. — Ты всегда старалась…
- Бакли заставил Хэла дать слово, что после обеда они…
- — Заходи. — Папа, ничего с ними не случится. — В свои…
- — Голову пригнуть, еще раз голову пригнуть! — командовал…
- Попав на небеса, я первое время считала, что там всем без…
- Оставив родителей в больнице, я отправилась проведать…
- Они перешли пустынную дорогу. Над ними синело небо с редкими…
- — Мама говорит, он до сих пор живет с родителями и нигде…
- В первые часы после убийства, пока мама обзванивала знакомых,…
- — А мотоцикл? — Дождь кончится — попросим Хэла за нами…
Контактная форма
Для связи заполните все обязательные поля.
Обратная связь © 2010 — www.galina-gamarnik.narod.ru
